Isaak Ilych Levitan (Russian, 1860-1900)


Snow-covered meadow signed in Cyrillic (lower right)pastel on artist board52.8 x 56.5cm (20 7/8 x 29 3/4in).
|ProvenanceSt. Petersburg, Antiquités at Livres Russes, Paris, 1978Acquired from above by a private New York collectorThence by descentThat nature that so delighted Levitan with its beauty is entirely apparent in his paintings and the way in which the artist's oeuvre reflects the lyricism of the natural world, imbuing it with an epic tone. In letters to his close friend Anton Chekhov (1860-1904), Levitan confesses: "... Could there be anything more tragic than to feel the infinite beauty of the environment, to see the hidden mystery, to see God in everything and not to be able, in one's impotence, to express these great sentiments. " With a sincerity of feeling, the artist commits – even to the smallest drawing - a charm, infused with the spirituality of the Russian landscape.In the 1890s, Levitan was particularly engaged in pastel painting and had begun to master the medium, notably in the artistic tone of his compositions and in his ability to execute a sketch rapidly, with conviction and accuracy. Between 1893 and 1895, Levitan showed mostly pastels at the exhibitions of the Moscow Society of Art Lovers, many of which had been completed before that period, according to the artist, V.I. Sokolov.Winter landscapes are somewhat rare in the artist's oeuvre. During the winter months, Levitan was known to work in his studio on monumental canvases which were based on studies and sketches from his travels. The offered lot, Snow-covered meadow is reminiscent of the mood of Winter Landscape which is partially executed in tempera (mid-1890s, State Museum of Fine Arts, Republic of Tatarstan) and the watercolour, Winter (1895, Tretyakov Gallery).The velvet texture of the pastel imparts a particular softness to Snow-covered meadow, with its endless distances extending beyond the horizon. The resonant silence, heavy in the damp air of a frosty day, suggests a sense of isolation and a weighty loneliness. At the same time, the composition - divided into equal parts by earth and sky - reflects both life and eternity, the indissoluble harmony of man and the universe. We are grateful to Margarita Chizhmak, senior curator, The State Tretiakov Gallery, for providing this note.Природа, так восхищавшая Левитана красотой и поэзией будничных мотивов, в произведениях мастера слагается в подлинную музыку мироздания, в которой лирические ноты удивительным образом приобретают поистине эпическое звучание. На страницах писем, адресованных своему близкому другу Антону Чехову (1860-1904), Левитан признается: « ...Может ли быть что трагичнее, как чувствовать бесконечную красоту окружающего, подмечать сокровенную тайну, видеть бога во всем и не уметь, сознавая свое бессилие, выразить эти большие ощущения». С искренним чувством исполнен им любой, пусть даже и небольшой графический лист, в каждом - проступает очарование мастера одухотворенностью русского пейзажа. К технике пастели художник активнее всего обращался в 1890-е годы. К тому времени Левитан- рисовальщик добился значительных успехов в создании живописно-тональных композиций, освоил искусство быстрого наброска с его непогрешимостью и точностью линий. На протяжении 1893-1895 годов Левитан представлял на выставках Московского Общества любителей художеств преимущественно пастели, многие из которых, по свидетельству художника В.И.Соколова, были написаны ранее. Примеров зимних пейзажей в творческом наследии мастера не столь много. Известно, что в зимние месяцы художник работал в мастерской над созданием монументальных полотен, в основе которых лежали привезенные из путешествий натурные этюды и эскизы. Пастель «Заснеженное поле» родственно по настроению и отчасти композиционно выполненному темперой «Зимнему пейзажу» (середина 1890-х, Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан) и акварельной работе «Зима» (1895, ГТГ). Бархатистая фактура пастели вносит особую мягкость в изображение «Заснеженного поля», с его бескрайними далями, уходящими за горизонт. Гулкая тишина, разлитая во влажном воздухе морозного дня, словно рождает чувство бесприютности и щемящего одиночества. Вместе с тем, композиция работы, разделенное на равные части пространство земли и неба, пространства жизни и вечности, будто обозначает нерасторжимую гармонию человека и мироздания. Почти монохромный пейзаж невероятно музыкален и содержателен по своему эмоциональному наполнению. Воздушным прикосновением черно-белых мелков пастели рождается особый образ природы, ее настроений.Мы благодарны Чижмак Маргарите, старшему научному сотруднику отдела живописи второй половины XIX-XX века Государственной Третьяковской галереи, за помощь в описании данного лота.